В условиях так называемой ограниченности, быть кинестетиком с нездоровой склонностью к чему-то приторно-сентиментальному, как ванильный пломбир, – довольно уныло и тяжко. Особенно будучи существом слабого пола в возрасте, когда необходимо расцветать, подобно нежному цветку, а я ментально нахожу себя уже где-то в около бальзаковском. Как та самая разражающая бабуленция у подъезда, только осуждаю исключительно себя.

Тактильный голод. До тремора в руках, до подкашивающихся коленок при виде парочек на улицах. Что примечательно, ощущение одиночества мне привычно, но иногда накрывает непреодолимая тяга, пусть и к непродолжительным, но прикосновениям.

Я хочу чувствовать на ощупь. Мне хочется осязать. Я скучаю по тому чувству, когда держишь чьи-то руки, гладишь чью-то кожу. Это не сравнится даже с самыми мягкими шелками и дорогим бархатом. Когда медленно и чутко изучаешь, как исследователь, сантиметр за сантиметром.

Не хватает того самого тепла, когда обвивают руками и заключают в объятия. Когда чувствуешь ноты запаха тела, которые складываются в неописуемую симфонию, в силу неповторимости и индивидуальности. Это не парфюм, это то неподдельное – настоящее.

Надоели попытки заменить. Этот недостаток не заглушить едой, водой, сигаретами. Это голод души, а не тела.

– «Просто тебя мало обнимают.»

Проблема в том, что меры «много» в этом плане для меня не существует.